В мире сегодня практикуется огромное количество методик реабилитации людей со спинномозговыми травмами и детей с ДЦП. По самым скромным подсчетам их число уже перевалило за сто. Проблема в том, что каждый случай заболевания требует индивидуального подхода к реабилитации, и то, что помогает одним, может «не работать» у других. Поэтому степень эффективности методик оценить сложно. Но, похоже, все-таки есть одна, чья эффективность бесспорна. Народный артист России Валентин Дикуль сам поставил себя на ноги после перелома позвоночника. Ему потребовалось 7 лет ежедневных многочасовых тренировок, чтобы вернуться в цирк. За это время он разработал программы из сотен упражнений, которые вернули способность ходить человеку, казалось бы, навсегда прикованному к инвалидному креслу. И с тех пор он помогает другим – счет тех, кого поставил на ноги Валентин Дикуль, идет на десятки тысяч.
Валентин Иванович, как вы вернулись к жизни?
Я тогда только начинал работать на цирковой арене. Падение с 13-метровой высоты из-за лопнувшей стальной перекладины обернулось очень серьезными травмами. Кроме компрессионного перелома позвоночника было много других повреждений, включая черепно-мозговые и 10 локальных переломов. Неделя в реанимации, полная парализация нижних конечностей, затем вердикт врачей: «Больше ходить не будешь!» А я пошел! Сначала на костылях (на ежедневные многочасовые тренировки ушло 2 года и 7 месяцев), а потом и на своих двоих – еще через два года. На полную реабилитацию потребовалось 7 лет!
И вам хватило терпения и знаний?
Терпения мне было не занимать. Я страшно хотел вернуться в цирк. Рядом со мной в палате лежали больные, которые не ходили уже по 5–6 лет. Они смирились со своей участью и говорили мне: «Зачем себя истязать? Мы вон сколько лежим – и ничего». Но я продолжал тренироваться. Набрал медицинскую литературу, изучал строение человека, работу мышц. Понял, что надо работать над теми мышцами, которые меня слушались и оставить в покое те, которые не откликались на команды. С помощью грузов и жгутов поднимал и разрабатывал «бесчувственные» ноги. И вкалывал, вкалывал, вкалывал… До потери сознания!
Грузики и жгутики остались в арсенале Валентина Ивановича по сей день. Лечебно-физкультурный зал Центра В.И. Дикуля в Останкино (Всесоюзный центр реабилитации больных со спинномозговой травмой и последствиями детского церебрального паралича) представляет собой некий анахронизм для XXI века. Здесь все по старинке. Противовесы крепятся веревками. Для каждого упражнения их надо подвязывать заново. Это вам не современный фитнес-центр, где автоматика чуть ли не за тебя «качает» мышцы. Однако на каждом таком авторском станке Валентина Дикуля можно делать до 600 (!) различных упражнений. Помимо нагрузочных упражнений, он приспособлен для «вывешивания» пациентов, чтобы придавать невесомость любой части тела или всему человеку и начинать работу с нулевого цикла. Ведь для многих пациентов в начале реабилитации даже вес собственной руки бывает неподъемным! Убирая противовесы по граммам, увеличивая амплитуду движения по сантиметрам, специалисты Центра добиваются потрясающих результатов. Фактически Дикуль изобрел универсальный восстановительный комплекс, подходящий даже для малогабаритной квартиры.
Валентин Иванович, сколько лет вашему Центру?
Центр существует с 1988 года, и это был первый в России центр реабилитации. До него я 7 лет испытывал разработанную мной методику на базе НИИ им. академика Н.Н. Бурденко. До меня в стране вообще не существовало полноценной реабилитации. Была лишь послеоперационная – обычное ЛФК, то есть легкая разминка, растяжка, согнул-разогнул сустав, бег на месте «общеукрепляющий». Когда я работал в цирке на проспекте Вернадского, ко мне потянулись узнавшие о моей истории люди, на которых официальная медицина поставила крест. Я начал им помогать, рассказывать о своей методике, давать задания. Так постепенно втянулся в новую практику и понял, что это мое второе призвание.
А в 1988 году про меня узнал тогдашний председатель правительства Николай Иванович Рыжков, прислал ко мне своего заместителя Б.Г. Пашкова. Он посмотрел на то, что я делаю, поговорил с больными. У меня тогда в отделении Бурденко, надо сказать, интересная компания подобралась: помимо наших соотечественников, лежал принц Мали со своей свитой, итальянцы, турки. Через пару дней меня вызвали в Кремль, где Рыжков на заседании правительства говорит о необходимости открыть первый в стране Центр реабилитации. После чего мне предлагают на выбор 5 зданий, я их посмотрел и выбрал вот это, в Останкино. И так мы работаем здесь уже 34 года! За это время через нас прошло более 10 000 человек, которые в результате лечения почувствовали значительное улучшение качества жизни и смогли частично или полностью восстановить функции парализованных конечностей. На данный момент более 4 000 человек из них передвигаются на своих ногах, забыв об инвалидных колясках.
Мы находимся в большом зале Центра. Рядом с нами девушка с утяжелениями на ногах, медленно переступая, ходит вперед-назад между низко опущенными брусьями. Валентин Иванович рассказывает про ее случай. Он очень тяжелый. Онкологического характера, но успели сделать операцию, почистить все и скрепить позвоночник металлом. Однако врачи сказали мужу, что жену ждет жизнь растения. Когда она появилась в Центре Дикуля, у нее не было вообще никаких движений. Сейчас она уже ходит с палочками, несколько шагов может сделать самостоятельно. Когда ей позвонил лечащий врач и поинтересовался, не нужны ли болеутоляющие лекарства, а она ему ответила, что уже сама ходит, тот в испуге бросил трубку.
Сколько времени ушло на достижение такого результата?
Полгода. Это очень быстро. Но мы начали работать сразу после операции. С металлоконструкцией в теле это возможно, а без нее пришлось бы ждать еще несколько месяцев. Чем раньше начать – тем лучше.
Но если происходит разрыв спинного мозга, то какое значение имеет время? Он же не регенерирует.
Вы правы. У меня цель не потерять время, потому что со временем даже те мышцы, которые получают импульс от мозга, атрофируются, нарушается кровообращение. Моя докторская диссертация называется так: «Перепрограммирование управления центральной нервной системой конечностями за счет компенсаторно-сохранных групп мышц выше уровня блока или разрыва на клеточной иннервации». То есть я никогда не добьюсь, чтобы четырехглавая, двуглавая мышцы, нижняя часть пресса заработали, как прежде. Никогда они не заработают! Однако, если мне нужно добиться какого-то конкретного движения, я за счет компенсаторных способностей сохранных групп мышц, которые все еще получают сигнал от ЦНС, отрабатываю его. За неработающие мышцы начинают работать другие, глубинные мышцы, которые никогда в этом движении не участвовали. Поэтому сказать, что вот, заработал спинной мозг – это неправильно. Такого действительно не бывает. А поврежденный нерв рядом со временем восстановиться может. Это восстановление происходит чрезвычайно медленно, порой через годы, однако вероятность его существует. Но неработающие мышцы и суставы к моменту начала частичного восстановления нервной системы оказываются непригодными к нормальному функционированию. Поэтому поддержание их в «рабочем» состоянии – часть моей методики. Кроме того, импульсация с конечностей, которые мы обходными путями заставили работать, попадает в ЦНС и стимулирует процессы регенерации поврежденных структур нерва.
Я преклоняюсь перед матерями, которые в свое время не оставили ребенка в роддоме, когда врачи говорили: «Зачем он вам? Только мучиться будете». Для меня это великие люди. Они отдали всю молодость этому ребенку. Причем часто в одиночку, потому что многие мужья уходят из таких семей. (В.И. Дикуль)
В чем особенности работы с больными детским церебральным параличом?
При ДЦП также – чем раньше начать, тем лучше результат. Но на чудо не надейтесь. Все-таки это поражение центральной нервной системы. Здесь нужна длительная целенаправленная работа. И очень индивидуальная. Нужно калибровать балансировку, координацию движений. Вот, к примеру, взрослый больной ДЦП. На протяжении всей своей жизни его как-то научили пить. Он берет стакан скрюченными руками, весь скорчившись, подносит его ко рту. И чем больше ему лет, тем труднее исправить такое движение. А оно должно быть красивым. Стакан нужно легко взять, плавно поднести ко рту, выпить воду. Что я делаю? Я разбиваю всё движение по подгруппам мышц на мелкие стадии и отрабатываю каждую стадию в отдельности, что потом складывается в полную амплитуду движения по заданной траектории. Бывает, что я запрещаю детям ходить. Казалось бы, это радость родителей – смотрите, ребенок пошел! Но как он ходит? Кривенько, держась за опору, не на прямых ногах, контрактуры везде вылезают. Он просто приспособился ходить, вот и все! Я в таких случаях предпочитаю посадить ребенка на инвалидное кресло на год-полтора, но в результате работы добиться правильного самостоятельного передвижения. Нужно из памяти стереть его предыдущий опыт и загрузить новый. Поэтому сначала пациент думает о своих движениях, учится контролировать их, а потом мы доводим их до автоматизма.
С детьми легче работать, чем с взрослыми?
Ну, нет. Взрослый понимает, что от него требуется, зачем это все нужно, ребенок – нет. Поэтому мы изучаем детей, просим родителей приносить любимые игрушки, вовлекаем их в процесс через игру. Когда они начинают сознательно помогать, это упрощает процесс.
Валентин Иванович, я смотрю, вы сами подходите практически к каждому больному, даете указания. Вы сами ведете пациентов?
Я каждого осматриваю и составляю программу реабилитации. Потом с ними работают специалисты Центра, которые на долгое время становятся практически родственниками своих пациентов. Каждое занятие заносится в индивидуальный дневник: какие упражнения выполнены, с какими весами, легко или с трудом и т.д. По этим дневникам я ориентируюсь в ходе программы реабилитации, меняю упражнения, что-то добавляю. Это ежедневный процесс. Я уже 30 лет не был в отпуске – и не собираюсь. У меня люди, которых нельзя бросать ни на минуту.
В.И. Дикуль тяжело перенес ковид. И хотя это было полтора года назад, последствия ощущает до сих пор, иногда неважно себя чувствует. Что симптоматично, сотрудники Центра рассказывают, что увозили Валентина Ивановича в больницу прямо с рабочего места, врачи скорой говорили, что навряд ли довезут…
Ваш Центр бесплатный, вы помогаете большому количеству больных, но наша страна огромна, и нуждающихся в вашей помощи во много раз больше. Как быть в такой ситуации?
При Центре я давно создал отдел писем. К нам приходили целые тюки, в них были тысячи писем. Но помочь на расстоянии непросто. Даже давать рекомендации, не видя больного, – опасное дело. Поэтому я разработал тестовую систему, которую мы предлагали всем страждущим и ждали от них ответа: как и какие упражнения получаются, а какие нет, где легко, где тяжело. На основании этих ответов мы вырабатывали индивидуальную программу для непораженных групп мышц и высылали чертеж станка, который можно сделать в любом месте из простых материалов. Далее мы высылали им форму отчета, и они каждые три месяца должны были ее заполнять. Так мы следили за их динамикой. Сейчас писем уже нет, подобная практика перекочевала в интернет.
Скажите пожалуйста, есть у вас, помимо методики, профессиональные «секреты мастерства»?
Конечно. Опыт же огромный.
Откройте хотя бы один.
Пожалуйста. Вот, например, работает один пациент с упражнением, работает много, а оно не получается. Что я делаю? Отменяю это упражнение, даю другое. Намного сложнее предыдущего, которое идет через то движение, которое не получается. Стараясь сделать это очень сложное движение, пациент невольно подготавливает себя к более легкому движению, которое потом ему дается «на ура». Или вот, как научить ходить лежачего? Я его подвешиваю и отрабатываю все движения, необходимые для ходьбы, в горизонтальном положении. И только когда он года через полтора научится совершать правильные движения, вертикализирую его и ставлю на пол.
Валентин Иванович, бывают случаи, которые не поддаются лечению?
Много. Мы не говорим, что можем все. Но даже в тяжелых случаях мы можем гарантировать общее улучшение состояния. Вернуть человека к жизни, к общению. Но поставить на ноги всех – нет, это сказки.
Я могу говорить вам, как делать упражнения, но без вашего желания мои слова не принесут успеха. Даже если мое оборудование было бы из золота, вы не будете ходить, если у вас нет уверенности. Вы должны работать с той же преданностью, дисциплиной и самоотдачей каждый день на протяжении многих лет, если необходимо. Только тогда вы скажете: «Я сделал это, я могу идти!» (В.И. Дикуль)
Советы от Дикуля
- Если ваш ребенок сделал что-либо плохое, разбил чашку или нашкодил, ругайте его тем же голосом, каким вы обычно разговариваете. Ни в коем случае не кричите, не шлепайте его. Объясняйте ему, что он сделал нехорошо. Иначе у ребенка растет тонус, увеличивается спастика, вы попсиховали, потратили нервы. Ребенок начинает вас бояться, дергаться от ваших движений. Чашка что, после ругани сама склеилась и вернулась на стол? Нет. А ребенка вы травмировали и сами извелись. Поэтому только внушение.
- Не делайте никому зла, помогайте друг другу, и даже если вам кто-то сделает больно или обидит – простите этого человека! Ведь от вашей обиды и злости хуже ему не будет. Нельзя простить только предательства.
- Набирайтесь терпения. И веры. На видимый результат нужно потратить очень много времени, годы, но это того стоит. Каждый сможет, если захочет.
Читайте в нашем журнале интервью с инструкторами-методистами ЛФК центра реабилитации Дикуля — Владимиром Рыбак и Ириной Подпасковой.
